Эй! Прямо сейчас, непосредственно в Вашем кармане, кошельке, на Вашей карточке дешевеет либо дорожает гривна, либо доллар, либо йена – не важно, словом капитал не может стоять на месте. В одном кармане гривен становится меньше, в другом – больше. Кто-то купил несколько коробок дорогих конфет, срок годности которых скоро иссякнет, а кто-то купил на те же деньги бочку вина, что с годами станет лишь крепче. “В чём”, а иногда и “где” хранить свои накопления – вопрос не на шутку волнующий высокооплачиваемых аналитиков, которые то и дело, что думают, что нужно купить, а что стоит поскорее продать.
Если кто-то покупает, значит кто-то продаёт, если где-то стало больше, значит где-то стало меньше, если в Вашей стране кризис, значит где-то невообразимая Вам стабильность.
Именно по этой причине, капиталист всё время ищет, куда бы ему повыгоднее пристроить вырученные денежки и чем выше риски, тем выше ставки. О том, почему в Украине вообще закрываются банки мы поговорим ниже. Среди причин, по которым “Приватбанк” не “закрывали”, на фоне падения других банков, следует выделить две основные: во-первых 80% вкладчиков Приватбанка – это физлица, а по закону им государство обязано возместить убытки. Во-вторых, данный, до недавних пор, частный банк, обслуживал работу финансовой системы почти четверти доходной части бюджета.
Почему в Украине закрываются банки?
Для ответа на этот вопрос стоит разобраться, как вообще возникла отечественная банковская система?!
Предположим, что Вы молодой, перспективный Ринат Ахметов, Игорь Коломойский или ещё кто-либо из этой касты людей в начале девяностых годов сколотивших некий капиталец. Вследствии наступления эры приватизации и экономического кризиса, Вы задешево входите на рынок металлургии, энергетики либо других природных богатств. Ваши шахты, перерабатывающие комбинаты, каналы экспорта продукции и т.д. нужно как-то обслуживать – складировать продукцию, платить людям зарплату, обеспечивать условия труда тех, кто создаёт Ваше богатство. Для обеспечения стабильности работы предприятий, Вы автоматизируете и каналы обслуживания своего бизнеса. Возникшие в 90-ых, а затем в 2010-ых годах, как грибы после дождя, банки нельзя назвать надёжными: даже крупнейший в то время банк “Украина”, обслуживавший почти треть населения страны, “лопнул” как мыльный пузырь, раздавший безвозвратно 1,47 млрд грн “токсичных” кредитов.
По этой причине, уважающий себя крупный предприниматель должен был иметь свой банк, обеспечивающий своевременность и стабильность финансовых операций, а стабильная работа такого банка, в свою очередь, гарантировалась собственными активами.
В мировой практике такие банки называются “кэптивными” – от английского слова captive – «пойманный», «пленный». Получение собственной прибыли от банковской деятельности для таких организаций зачастую – второстепенная задача.
Одним из требований Меморандума МВФ является ликвидация кэптивных банков в Украине.
Такие банки получали уведомления о необходимости в определенный срок преобразоваться из кэптивных – то есть обслуживающих украинский крупный капитал – в рыночные.
Когда твой кэптивный банк – самый большой в стране, а именно таким был и Приватбанк – государству болезненным будет твоё банкротство. Но прежний опыт показывает, что невозможное – возможно. По-тому Приватбанк действовал по единственному возможному для себя сценарию – стал первым технологичным банком-пылесосом. Удобность в обслуживании клиентов давала ему конкурентное преимущество и его размеры стали внушительным аргументом. Он мог себе позволить быть банком-пылесосом – привлекать вкладчиков-физлиц, то есть рядовых граждан, которые и стали гарантами его не-ликвидации – любому правительству сложно играть против собственных граждан.
Описанное выше осложняло реализацию требования меморандума МВФ, по-тому Приватбанк подвергался информационным атакам с целью заставить вкладчиков забрать средства. После седьмой нападки это таки сработало: люди начали забирать вклады и Приватбанк лишился народной поддержки.
Возможные риски
Переход Приватбанка в собственность государства не стал чем-то сенсационным, разговоры об этом идут уже больше года, да и перед самим событием в прессе время от времени проскальзывала инсайдерская информация о готовящейся «экспроприации». Тем не менее, величина и значение финучреждения настолько велика, что факт его национализации не мог не приковать внимание общественности.
Когда банк сталкивается с недостатком регулятивного капитала[2], а именно это случилось с Приватом, то существуют несколько решений проблемы.
«Банк может быть ликвидирован или национализирован, собственник может внести необходимый капитал либо можно ничего не делать. Приватбанк является системообразующим, ликвидировать его нельзя. Слишком большой социальный эффект и слишком сильный удар по финансовой системе и доверию к ней», – поясняет специалист отдела продаж долговых ценных бумаг ИК Dragon Capital Сергей Фурса.
По его мнению, докапитализация[3] банка его старыми собственниками была бы лучшим решением, если бы они были на него способны. Теперь же докапитализация ляжет на госбюджет и обойдется украинским гражданам в среднем по 4 тыс грн с человека. Не исключен и вариант продажи тому же Коломойскому очищенного от задолженностей Приватбанка через два года.
«Мы прекрасно знаем, кто стоит за банком. И прекрасно знаем, как они относятся к собственным долгам…. они не скрывали, что “возвращают долги только трусы”. Тем более, в плане докапитализации они должны были постепенно вносить в капитал миллиард за миллиардом. Отдавая свои деньги, и лишь снижая риски национализации», – говорит Фурса.
Несмотря на резонанс, у кредиторов и вкладчиков банка нет повода для беспокойства. Первое что нужно уяснить – национализация никак не скажется на его финансовой устойчивости, так как все его риски взяло на себя государство.
«С понедельника (19.12.2016 – Ред.) кредитный риск банка резко снижен, поскольку все его риски на себя взяло государство. Госбанки в Украине по-прежнему остаются надежными в долгосрочной перспективе, а их операции гарантированы государством как эмиссионным центром», – считает глава комиссии по банковскому анализу Украинского общества финансовых аналитиков Виталий Шапран.
Краткосрочный всплеск активности на наличном рынке возможен – люди будут пытаться обменять гривны на что-то более устойчивое в цене: элеткроника, бытовая техника и т.п. В приступе паники вкладчики забирают депозиты, которые составляют близко 80% активов банка – однако государство вливает в капитал банка тридцатилетние облигации внутреннего госзайма (ОВГЗ) на сумму порядка 150 млрд грн.
Что значит для страны, когда ОВГЗ таки вливаются в коммерческий банк?!
Происходит монетезация долга – превращение долга из пассивной суммы в актив, которым уже можно оперировать, например, что-то купить за чей-то, уже гарантированный государством, долг. А это уже содержит инфляционные риски: если появляется дополнительная гривна, то её куда-нибудь вкладывают. Природа капитала такова, что он не может стоять на месте – он либо увеличивается, либо сокращается.
Тем не менее, национализация Приватбанка не окажет значимого влияния и на курс гривны, при условии, что делаться это будет точечно: поэтапно, своевременно распределяя средства по различным контрагентам. Иначе, списание 150-миллиардного долга придется компенсировать за счёт изготовления новых денег, приводящих к росту инфляции.
Банк не будет останавливать платежи, хотя какие-то паузы в обслуживании возможны из-за процесса реорганизации.
Долговая нагрузка
Самым печальным в истории с национализацией Привата является «дыра в балансе» размером, если быть более точным, в 148 миллиардов гривен. Как написано выше, с национализацией банка, обязательства по устранению «дыры» легли на плечи госбюджета, то есть, на всех нас с вами. И здесь нужно сделать некоторое отступление для того, чтобы понять, откуда взялся дефицит в капитале.
«Приватбанк был самым большим украинским пылесосом. Если верить публикации в прессе, а не заверениям банка, то кредиты связанным лицам составляли 80%-90% кредитного портфеля юридическим лицам», – поясняет Фурса.
Связанные лица – это аффилированные с уже предыдущими собственниками банка компании, которым кредиты выдавались без залогового обеспечения. Следовательно, под них надо было создать соответствующие резервы в регулятивном капитале, чего естественно сделано не было. Если с горизонта исчезает очередное ООО «Вася Петров», то выданный на счет компании кредит переходит в разряд сомнительных к возвращению и становится токсическим активом. Именно эти активы и будут покрываться за наш счет.
Таким образом, история с Приватбанком все больше напоминает чудные взаимоотношения Игоря Валерьевича и его партнеров в государственном ПАО «Укрнафта» с его владельцем, собственно государством Украина. И там и там, в дураках остается государство. Только в одном случае государство за счет своих дивидендов покупало у приватовцев АЗС на выселках нашей многострадальной страны по завышенным в несколько раз ценам, а в другом государство покупает токсичные активы аферистов.
«Государство не забирает актив Коломойского и Боголюбова. Государство забирает пассив. Государство забирает на себя долги. Государство забирает на себя банк, стоимостью минус 5 миллиардов долларов», – сетует Фурса.
Дальнейшие действия государства
Приняв решение национализировать Приватбанк, Кабинет министров взял на баланс не только обязательство увеличить капитал банка. В собственность государства попал самый инновационный и технологичный банк в Украине, с самой разветвленной сетью банкоматов и отделений.
Так, по состоянию на момент национализации сеть отделений банка составляла 3,4 тысячи, а количество банкоматов было 7,7 тыс. штук. На счетах банка сконцентрировано 155 млрд грн, которые принадлежат гражданам Украины, 40,7 млрд грн – юридическим лицам, а также 21,1 млрд грн рефинансирования полученного ранее от НБУ.
«Однако сохранить банк в том виде как он есть, скорей всего, не получится – государству нужно будет приложить много усилий для его реорганизации. Наиболее оптимальным вариантом было бы разделение банка на три части», – считает основатель и один из бывших собственников банка Аваль Александр Деркач.
Ради локализации “токсичности” следовало бы в первой группе сконцентрировать все плохие корпоративные кредиты, а также кредиты бывших акционеров. С целью снижения “токсичности” данной банковской части, туда стоит добавить предварительно дооформленные залоги юрлиц-заёмщиков и все поручительства. Однако это представляется маловероятным. Как говорится, не пойман – не вор. Во вторую часть можно поместить «здоровый» корпоративный блок – те кредиты, которые юридические лица ещё смогут вернуть.
«Тогда его без проблем можно было бы присоединить к любому из существующих госбанков кроме Ощада. Либо продать на рынке», – комментирует бывший банкир.
А вот третий блок составляет розничное кредитование, работа с физическими лицами и малым и средним бизнесом – собственно ядро и самое ценное, что есть в бизнесе Привата на текущий момент.
«Его нужно развивать как отдельный большой банк. Холить и лелеять. Сохранить отделения и персонал. Из розничного банка трудно украсть что-то кроме скрепок. Значит, он будет развиваться», – считает Деркач.
Подобный опыт в мире накоплен в достаточном количестве. После банковского кризиса 2008 года очень многие западные банки были реформированы именно таким образом и этого от нас требует МВФ, маня новым кредитным “пряником”.
Кому конфеты, а кому розги
Данная схема приватизации прибыли и национализации долга не уникальна для Приватбанка: ранее в аппетиты больших бизнесменов уже входили планы прибрать к рукам “Укрзалізницю”, приватизируя прибыльные грузоперевозки, что вызывало необходимость переведения на “самоокупаемость” пассажирских перевозок; прибыльные угольные угольные шахты приватизируются, а те, где необходима модернизация или дорогостоящая ликвидация – национализировались, а то и просто бросались, подвергая близлежащие территории к экологической катастрофе. Капитал так функционирует не только в Украине, где политика неразделима с бизнесом: пока мы с вами в 2016 году рассчитываемся за долги набранные правительством Януковича, греки в это время идут на общенациональную забастовку против оплаты роскошной жизни своей прошлой власти.
Во всей этой шумихе возгласов буржуазных аналитиков витает вопрос наёмного рабочего “и чё теперь?”
И действительно, что среднестатистическим нам с вами с того, удастся ли мудреным банкирам распихать прибыльные активы по карманам или нет? В выигрыше остается наиболее организованный класс и это не класс наемных работников.
В заключение хотелось бы немного скрасить мрачные тона. С национализацией Приватбанка можно считать, что чистка украинской банковской системы закончилась: если Приват прибрали, то что остается другим кэптивным банкам. Конечно, еще может упасть парочка небольших банков, но коллапса финансовой системы ожидать больше не стоит.
Тидва Артём(“Соціальний рух”), Максим Нечипоренко
